Свободен

Он уже толком не помнил каким бывает состояние полного и безмятежного покоя. Все время вокруг него что-то стучит, журчит, трещит, гудит, движется.
В каждом шуме он все время пытается расслышать знакомые интонации беды.
В лифте он становится так, чтобы поскорее из него выбраться.
А если, не дай Бог, трос оборвется, то ноги его и к этому готовы – колени слегка подпружинены.
А если вдруг нужно присесть на стул, то ступни самостоятельно располагаются таким образом, чтобы чуть что отпрыгнуть.
Глаза уже сканируют пространство в поисках – куда.
Руки. Они постоянно норовят нащупать в сумке выкидной нож. Просто так, чтобы дотронуться до него.
Иногда подключается память, и он чувствует подмышкой фантомную рукоять пистолета.
– Послушай меня, пожалуйста! Посмотри на меня! Куда ты все время смотришь? Это холодильник включился! Ты же взрослый человек!
Это жена.
– Я знаю, я слышу тебя, – отвечает спокойно, но краем уха прислушивается.
– Зайчик, я так больше не выдержу! Ну, пожалуйста…
Она заплакала.
– Почему ты плачешь? … Я пойду в глазок посмотрю, там в коридоре кто-то ходит…
Он хочет встать, но она хватает его за штанину.
– Сядь! Послушай меня! Это не нормально, ты понимаешь? Это не нормально – все время дергаться!
– Чего ты кричишь? Что я такого сделал?
– Сережа, не нужно никуда идти и смотреть! Это соседка вернулась из магазина.
– Ну соседка, так соседка, – спокойно ответил Сергей, а про себя отметил позвякивание ключей и стук двери.
«Когда она успокоится, нужно проверить метки в подъезде» – подсказывали голоса в его голове.
– Ты, своим поведением, пугаешь меня и дочь. Ты, понимаешь это?.. Ты, обещал мне сходить к врачу.
– Аня, ты хочешь, чтобы я опять обратился к мозгоправам? Я же только недавно, буквально месяц назад, был в госпитале! Целую неделю ходил на капельницу и процедуры. Съел тонну таблеток!
– Головные боли после контузии и навязчивое беспокойство это не одно и тоже. Ну, пожалуйста, давай сходим. Мне Лиля дала телефон врача. Это очень приятная женщина, психолог.
-… Хорошо… Давай сходим… – вдруг покорно согласился Сергей, но про себя подумал: «Интересно, а кто такая эта Лиля? И почему они меня обсуждают? …».

***
На улице тепло. Ласковое солнце заглядывает в глаза, а ветер приветливо ерошит волосы. Он настороженно посмотрел на Анну, ощутив ее прикосновение к бицепсу.
«Она хочет взять меня под руку»: догадался Сергей и согнул руку в локте.
– Все, пришли, – жена потянула его за рукав куртки на ступеньки крыльца. – Поднимаемся на 2-й этаж.
По коридору с высокими потолками и по широкой чугунной лестнице сновали многочисленные посетители и медицинские работники в белых халатах.
– Где мы? – настороженно спросил Сергей.
– Это медицинский институт… Вы не подскажите, где кабинет завкафедрой психологии? – отпустила локоть мужа Анна.
Сергей внимательно посмотрел по сторонам. Взглядом прошелся вверх и вниз по лестнице. Новая проводка под потолком проходила ровными белыми полосами, но каких-либо видеокамер он не обнаружил.
– Извините, – между ним и перилами протиснулась молодая девушка.
Она неспешно продолжила подниматься по ступенькам и с лукавой улыбкой, как бы невзначай – зыркнула на него. А он обратил свое внимание лишь на ее сумочку. Но не обнаружив ничего для себя интересного, повернул голову в ту сторону, где стояла жена…
– Где эта сука? Где-е- е-е? – в темный, узкий коридор с обшарпанными стенами и черным, в плесени, низким потолком, в полосе тусклого света из приоткрытой двери выплескивались из комнаты истерические крики. – А-а- а-а- а! – вдруг воспоминания нахлынули на Сергея …
– Все, идем. Я все узнала. Нам прямо по коридору, в самый конец, – заторопилась Анна. – Что с тобой? Ты бледный какой-то?!
– Все в порядке, – сквозь зубы процедил Сергей.
– Точно? У нее через час лекция для студентов. Так, что мы должны успеть, – Анна бодро зашагала по коридору, цокая каблуками.
– Ты слышишь? Где-то каплет, – лоб Сергея покрылся испариной.
Он остановился и прислушался. Стук каблуков тоже затих: это Анна остановилась.
– Что каплет? – она удивленно посмотрела в глаза мужу.
– Уже не каплет. Наверное показалось, – он виновато потупил взгляд.
В конце коридора, у самого окна, располагалась массивная дубовая дверь с табличкой, как раз на уровне глаз. Но Сергей не успел рассмотреть надписи, из-за того, что дверь под натиском жены со скрипом провалилась во внутрь помещения.
У окна за письменным столом сидела женщина средних лет, с короткой стрижкой и в очках. Это то немногое, что Сергею удалось разглядеть – глаза заливал яркий свет, льющийся из окна.
– Наталья Владимировна, добрый день. Мы от Лили. Она вам звонила сегодня утром, – робко завела разговор Анна.

– А, да-да. Проходите. Вы же с мужем? – припомнило светило психиатрии. – Присаживайтесь.
Сергей с Анной покорно сели на стулья перед столом врача.
– Ну-с, давайте знакомиться. Меня зовут Наталья Владимировна.
– Анна и Сергей, – представилась Анна.
– Что вас ко мне привело, Анна и Сергей?
– Апатия, плохой сон, постоянное беспокойство и все это на фоне сильных головных болей, – начала перечислять Анна, протягивая врачу медицинскую карточку мужа. – Там выписка есть из госпиталя.
– Сергей, что-нибудь можете от себя добавить? – врач сняла очки и принялась протирать стекла специальной тряпочкой.
– Сереж, ну скажи, – Анна вглядывалась в лицо мужа.
– Знаете док, не хочется вам морочить голову пустяками, – Сергей пытался сквозь свет рассмотреть лицо врача.
– А вы, все же расскажите, – водрузив очки, проговорила Наталья Владимировна.
– …Наталья Владимировна… знаете, я когда ем… у меня за ушами трещит, – неожиданно Сергей вскочил и стремглав вылетел из кабинета.
– Простите, Бога ради, – расстроено запричитала Анна.
– Не беспокойтесь, пожалуйста. Все в порядке. Я возьмусь за него.
– Правда? – недоверчиво спросила Анна.
– Я работаю сейчас над докторской о методах лечения ПТСР. «Глубинно-психологическая новаторская терапия посттравматического стрессового расстройства». Так что постарайтесь, пожалуйста, уговорить мужа походить ко мне недельку-другую. Насколько я поняла, он социально не опасен. Скажите ему, что я просто с ним побеседую. Ну, предположим, 10 сеансов.
– Побеседуете?
– Да.
– И все?
– Послушайте, это очень серьезный вопрос. Если то, что вы говорите, правда, то ваш муж требует всестороннего обследования и, наверняка, длительного лечения. Но начать с чего- то же нужно?
Нужно. Так вот, вы постарайтесь сделать так, чтобы он пришел ко мне на прием, а я уж уговорю его обследоваться…

***
Сорока села на балконные перила, покрутила головой и уставилась в окно одним глазом, с треском кашлянула и отвернулась. Черный ворон, растопырив огромные крылья, спикировал с верхнего этажа на перила с сорокой. Сорока удалилась на некоторую дистанцию, но не улетела.
Ворон сложил крылья и начал расхаживать по верхушке балконного ограждения, степенно, как на параде, чеканя когтистыми лапами шаг.

Откуда ни возьмись, закрыв половину неба крыльями, влетел еще один ворон. Потом еще один.
Еще. И еще. Уже все балконные перила заполнились вороньем. И только слева, у самой стеночки, белел сорочий бок. Птицы одновременно замерли и уставились черными глазами в окно квартиры. Тишина. Они просто молчали и не шевелились, как будто ждали чего-то или кого-то.
Потом послышался гул. Звук нарастал, на его фоне раздавался звон огромного колокола. И вдруг птицы взмахнули крыльями, как по команде, и устремились наперегонки к окну. Бились клювами о стекло, хлопали крыльями, закрывая дневной свет, а набат гудел по нарастающей:
«Бом…бом…бом…».
– Кто это, мужики? – из темного и сырого коридора Сергей заглянул в комнату, освещенную одной тусклой лампой.
Единственное окно помещения было затянуто черной пленкой и поверх наглухо заколочено деревянными досками. В центре пространства стояла бочка, заменявшая стол. На столе лежали мобильный телефон, ключи, паспорт, портмоне и носовой платок. На единственном стуле, спиной к окну сидел со связанными за спиной руками молодой парень. Черная вязанная шапка сползла ему на ухо, лицо в крови, а воротник пуховика и один рукав были надорваны.
– Сука-корректировщик! – незнакомый со спины военный, одетый в зимний армейский камуфляж, наотмашь ударил ладонью по уху связанного парня.
– Я не корректировщик. Я тут недалеко на заводе работаю, – испугано причитал пленный.
– Что ты мне п*здишь, сволочь! Каждый раз, после того, как твоя машина появляется в наших краях, нас ху*рят со страшной силы! В глаза мне смотри, скотина!
Из полумрака правого угла комнаты от стены отделилась уже знакомая Сергею фигура командира взвода со словами:
– Владимирович, можно тебя в коридор на минутку?
Дверь закрылась и собеседники оказались в кромешной тьме.
– Давай в соседнюю комнату зайдем. Есть разговор, – комвзвода открыл дверь помещения напротив.
В углу стояла буржуйка и через отверстие в дверце печки исходило красное мерцание, рисовавшее причудливые тени на беленых стенах. Другого освещения не было. Окно было также заколочено досками и пленкой. Вдоль стен стояли тюки из соломы сверху укрытые спальными мешками.
– Слушаю тебя, Женя, внимательно, – проговорил Сергей присаживаясь на тюк поближе к буржуйке. – Всю морду на броне отморозил. Аж сопли на бороде замерзли.
– Владимирович, что будем с ним делать? – не оценил юмора командир взвода.
– В смысле?.. Передадим контрразведчикам. Ты в штаб звонил? Что Амур сказал?
– Доложить-то я доложил, но их сейчас кроют по полной. Головы не могут поднять. Им сейчас не до нас. И контриков там нет. Еще вчера съеб*лись от греха подальше.
– Понятно. Подождем. А что Амур сказал?
– Амур сказал, что если это корректировщик, то расстрелять его, к еб*ний матери. Гы-гы- гы. Их уже часа два утюжат крупным калибром. По ходу дела – Смерчами или Ураганами.
– А если серьезно?

– Так я ж не шучу. Сказал, чтоб ты принял решение сам, как вернешься. Им некогда этим хмырем заниматься. А мы его через свои позиции провели. Правда с мешком на голове. Но ты ж сам понимаешь. Если местный и если отпустить – хана нам. В общем, принимай решение.
– Фи-и- и-ж- ж гу-гу- х! – за наружной стеной прогремел оглушающий разрыв. Буржуйка подпрыгнула на бетонном полу. С потолка посыпалась штукатурка. – Фи-и- и-ж- ж-ж гу-гух! гу-гух! гу-гух! – донеслось еще три мощных разрыва…

– Чи-чи- чи, тихонько, – ласково шептала Анна поглаживая плечо Сергея, который спросонок подскочил на кровати в насквозь мокрой от пота футболке.
– Всем в укрытие! – громко выкрикнул Сергей вглядываясь в стену спальни.
– Тихо-тихо, ты дома. Это сон. Тебе кошмар приснился.
– Бл*дская сорока! это все она!…

***
Солнца не было, поэтому Сергей смог рассмотреть и кабинет, и гуру психологии. Дождь настойчиво стучал по оконному отливу.
Обстановка успокаивала и психолог дала возможность посетителю освоиться. Пейзаж в золоченой раме на стене…
– Хотите чаю? – вопрос вернул Сергея к реальности.
– Нет, спасибо.
– Скажите, только честно, вы высыпаетесь? У вас усталый вид.
– Обычно – да.
– А сегодня?
– Не очень.
– Вы плохо спали? Что вам приснилось?
– Птицы в основном… Скажите, док, что вам нужно? Неужели существует связь между моими снами и недовольством жены?
– А вы как думаете?
– Никак! Меня раздражают все ваши копания во мне и поиски причин. В чем я перед вами виноват? В том, что я воевал? Исполнил свой долг? Или в том, что я выжил и мне здесь не осталось места? Все смотрят, подглядывают, шепчутся. Шу-шу- шу, шу-шу- шу. Я устал делать безразличный вид. Мне надоело подстраиваться, подлаживаться под все ваши праздники, под вашу каждодневную беспечность! Под вашу безразличность. Меня тошнит от вашей показной скорби по поводу и без повода. Все это выглядит, как наигранные слезы между бесноватыми плясками. Лимузины, мерседесы, ночные клубы, политики, проститутки. Там война идет! Убитые!
Каждый день раненные. Госпитали трещат. А тут – чуть что салюты. Я ссусь от хлопков шампанского и дверей. Каждый день по тридцать три раза! Вы хотите сказать, что со мной что-то не так, доктор? Нет, это с вами, что-то не так! – лицо Сергея от возбуждения и эмоций покраснело, из перекошенного рта слова вылетали, как стреляные пулеметные гильзы. – Вы все просрали нашу страну и не каетесь! Деньги, деньги, деньги! Вы на всем зарабатываете. На победах и поражениях. На живых и мертвых. Ах, не нужны консервы и штаны?! Тогда вот вам венки! И панихиду по дешевке. Акститесь! Война не закончилась. Не-на- ви-жу!…
В воздухе повисла густая тишина. Только капель по отливу и тиканье часов: «Кап-кап, тик-так, кап-кап, тик-так».
– Сергей, скажите, что вы видите по ночам? Ну, что вам сегодня спать не давало?
– Сорока и куча воронья. Их глаза. Они таращились на меня. А потом напали… И пленный. Мои ребята поймали корректировщика. Есть такая военная специальность – корректировщик артиллерийского огня или авианаводчик.
– Почему вам приснился пленный, как вы думаете?
– Я не знаю. Я не хочу об этом говорить. Сегодня не хочу.
– А о чем вы хотели бы поговорить?
– Я устал. У меня разболелась голова. Давайте прервемся.
– Хорошо. На сегодня, пожалуй, достаточно.
– Ну, а как вы трактуете мой сон, док?
– Не знаю. Я не толковательница снов.
– А все-таки.
– Мозг человека препарирован, но до сих пор не разгадан. Ваш сон может значить все, что угодно.
Сорока в стае ворон и пленный могут означать вашу плененную совесть. Освободите пленного, освободитесь сами. А может означать совсем противоположное – вы подсознательно чувствуете себя изгоем, одиночкой. Мне сейчас после одного сеанса сложно понять.
– Ладно, док, я пошел?
– Хорошо. В четверг я вас жду.

***
Трамвай завизжал на рельсах в повороте, пугнул машину звонком и остановился на остановке. Из него вышла Анна с дочкой. Они возвращались домой после занятий в театральном кружке и восторженно обсуждали новый спектакль. Роль в нем для 11-летней Юли была простой и немногословной. Настроение обеим поднимал пакет с эклерами – десерт на ужин.
– Мам, а папа что? Заболел?
– С чего это ты так решила?
– Ну, потому что вы ходили к врачу.
– Мы ходили просто на консультацию. У папы иногда болит голова, и он плохо спит.
– А как ты думаешь, он захочет прийти ко мне на спектакль?
– Конечно, солнышко. Обязательно.
– А я не уверена. Он почти все время молчит и смотрит в окно. И больше со мной не дурачится.

– Я уверена, что после консультаций ему будет лучше. И он с удовольствием сходит в театр. Но давай при нем пока об этом не будем говорить. Хорошо?
Они поднялись на этаж и вышли из лифта. Анна ключами открыла входную в квартиру дверь. В квартире было темно и тихо.
– На тебе пирожные, занеси на кухню, – Анна протянула пакет со сладостями дочери, а сама устало присела на пуф в прихожей.
– Мам, тут на столе какая-то коробка и записка от папы.
– Что за коробка?
– Та эти, пульки для охоты. Папины.
– А что в записке?
– «Аня, я пленного отпустил. Я свободен. Прости»…

17.12.2017г.

Олексій Володимирович Пайкін, позивний Буг, 79 ОДШБр, в/ч А0224